В самом широком смысле под мазохизмом понимаются различные типы поведения, проявляющиеся в стремлении к неприятному. Это «неприятное» может быть разной природы и интенсивности: физическая боль, нанесение телесных увечий, унижение, распад и даже смерть.

В сексуальной перверсии, именуемой мазохизмом, очевидной целью такого поведения является удовольствие, поэтому его добиваются сознательно. В так называемом моральном мазохизме, где часто можно обнаружить (пусть даже и бессознательное) стремление к удовольствию, оно, напротив, не столь важно и обратно пропорционально тяжести унижений и поношений, которые вызывает и претерпевает субъект. Поэтому Фрейд предполагал, что этот процесс скорее вызывается навязчивым повторением и влечением к смерти. Он протекает «по ту сторону принципа удовольствия» в том смысле, что является реализацией инстинктивной задачи — стремления страдать, быть униженным или разрушить себя самого, — и именно страдание становится его целью, тогда как удовольствие является скорее следствием избавления от этого напряжения, а не самоцелью, и его сексуальный характер представляется сомнительным. Таким образом, теоретически мазохизм можно лишить, пожалуй, его эротического содержания, но не его стремления к боли и уничтожению.

В случае сексуальной перверсии мазохист нуждается в дополнении партнером-садистом, моральный же моралист, напротив, иногда обвиняет конкретного и в самом деле склонного к жестокости человека из числа близких; однако, чем менее ситуация связана с эротикой, тем более обезличивается объект-гонитель, который принимает основные черты несчастья, судьбы или совести и в крайних случаях растворяется вовсе. Наблюдателю представляется тогда картина самоуничтожения в чистом виде, которая драматическим образом иллюстрирует нарциссическую природу мазохизма.

Первертированный мазохист воспринимает плохое обращение как наказание, другие же мазохисты всегда испытывают чувство вины; оно может также использоваться в качестве алиби и оправдания собственного мазохистского поведения.

Таким образом, стремление к удовольствию, желание установить отношения с любимым объектом и потребность в наказании разве что в пограничных случаях связаны с понятием мазохизма в том значении, в к каком оно употребляется в повседневной жизни. Подходит ли оно здесь? В психоаналитической практике мы постоянно сталкиваемся с непреодолимым желанием мазохиста извлекать удовольствие из своего страдания и унижения, приписывая их чужой воле и воспринимая их как наказание. Следует ли эти столь часто встречающиеся мазохистские черты рассматривать в качестве одного из проявлений, возникших вторично из фундаментальной склонности, направленной против удовлетворения, самосохранения и самоуважения? Можно ли считать эту склонность основой мазохизма? В таком случае более сложные формы должны были бы происходить из дополнения к либидинозному содержанию, эротизации чистой агрессивности, изначально направленной против самого субъекта, и из смешения влечений, в котором основной элемент выводился бы из влечения к смерти. Мнения психоаналитиков по этому вопросу разделились. Можно легко прийти к взаимопониманию относительно компонентов мазохистского поведения, которые мы только что перечислили, и даже относительно различных частных аспектов этого поведения, которые проявляется в процессе психоанализа. Однако остается расхождение во взглядах на значение отдельных компонентов, а также на природу и происхождение каждого из них. Является ли данный элемент первоначальным или производным, обязательным или случайным, целью или средством? Особенно остро стоит вопрос, целесообразно ли выделять дальнейшие компоненты, и если да, то какие.