В примечании, которое Фрейд добавил к очерку «Об истории психоаналитического движения» (Freud 1914, 73) спустя девять лет после его появления, он сетует на то, как принимают психоанализ: «Наибольшее неприятие он встречает до сих пор в скандинавских странах». За этим лаконичным замечанием скрывается общее отставание культурной и научной жизни Северной Европы, которое имеет ряд причин.

Это отставание объясняется не только географической изоляцией Скандинавии от основного русла европейских традиций. Поскольку Скандинавия вплоть до 30-х годов сохраняла крестьянский общественный уклад, всякого рода посторонние веяния воспринимались с недоверием и могли интегрироваться в северный образ жизни только после того, как доказывали свою ценность и преимущества у соседей. Это, однако, только одна сторона медали, и вопрос, почему Скандинавия не поспевала за остальной Европой в принятии психоаналитических идей, мы должны будем рассмотреть отдельно.

Как бы то ни было, фрейдовские опасения оказались справедливыми, и психоаналитическому движению пришлось ждать еще двадцать пять лет, пока плоды его усилий наконец не проявились в форме дееспособного психоаналитического общества. Но вначале будет полезно на некоторое время остановиться на предыстории психоанализа, так сказать, на «стадии окукливания», до того, как он предстал в виде полностью сформированного движения, которое уже не мыслится без скандинавской науки и культуры.

ДОВОЕННАЯ ФАЗА

В каждом новом движении имеются те, кто поначалу шествуют под его стягом, но совершенно не обязательно являются его пламенными и верными сторонниками. Первоначальная приверженность может быть обусловлена иными факторами, нежели искренней верой в движение и его будущее; поэтому некоторые потом отступаются — нередко из-за запрета со стороны общества — и переходят в противоположный лагерь, чтобы вести ожесточенную и враждебную полемику со своими прежними коллегами и теориями, которых сами когда-то придерживались.

К таким людям относится Поул Бьерр (1876—1964), специалист в области нервных болезней из Стокгольма, который одним из первых заинтересовался новыми захватывающими идеями, пришедшими из габсбургской Вены. Он принял участие в III Международном психоаналитическом конгрессе 1911 года в Веймаре и до 1917 года даже принадлежал к издательскому штабу «Международного журнала врачебного психоанализа». В дальнейшем из-за расхождения во мнениях его деятельность в рамках психоанализа стала невозможной. И не только потому, что он принял сторону Юнга, отстаивал десексуализированное понятие либидо и отвергал фрейдовскую теорию детской сексуальности, — его совершенно не интересовали основные психоаналитические техники. Со временем он все более отдалялся от психоаналитического понимания неврозов, а замечание Фрейда , которое он воспринял как оскорбление, привело к окончательному разрыву. То, что он так и не осуществил свое первоначальное намерение посвятить себя психоанализу, достаточно ясно показывает, сколь незначительным на самом деле был его интерес.

Вместо этого он обратился к психотерапевтическому методу, который назвал «психосинтезом». Под этим он понимал присущие организму тенденции к самоисцелению, которые, однако, могут усиливаться терапевтом с помощью гипнотерапии и других суггестивных методик. Обсуждая «дурную» манеру заново открывать фрейдовские теории, чтобы затем публиковать их под другим названием, Ференци позволил себе замечание, которое, несомненно, относилось к Бьерру: «Разве это не совершенно естественно, что, как только появилось слово "анализ", кто-нибудь просто в противовес должен был создать термин "психосинтез"? То, что синтез без предварительного анализа невозможен, подчеркнуть надлежащим образом этот человек, разумеется, позабыл. Потому-то от таких друзей исходит еще большая опасность, чем со стороны врагов» (Ferenczi 1911, 285).