Эту проблему нельзя понять количественно. Конечный результат нельзя объяснить исключительно «количеством» материнской любви. В разных культурах с новорожденным ребенком обращаются по-разному. Уход за ребенком является нормальным, если мать выполняет свои функции из подлинного чувства убежденности, то есть когда это чувство отражает связь матери с ценностями и знаниями, присущими ее культуре. Обычно это проявляется в институционализированной форме почтительности, черпающей свою силу из соответствующего образа мира. Так в самом начале жизни в акте веры и доверия происходит «встреча» младенца, родителей и общества.

Вторая стадия: автономия в противоположность стыду и сомнению

Созревание мышечных структур, включая мускулатуру сфинктеров, приводит к появлению у развивающегося младенца двух модальностей — «удерживания» и «высвобождения». Каждая из этих модальностей может оказывать как позитивное, так и негативное воздействие. Можно жадно «удерживать», словно речь идет о жизни и смерти, но можно также «удерживать» и упорствовать, не сдаваясь. Точно так же можно высвободиться назло и в отместку или легко и великодушно расстаться с вещами. Внутренние продукты тела не являются для ребенка ни чуждыми, ни плохими. Главное здесь — что чувствует ребенок: отдает ли он эти продукты сам или их у него отнимают. Эту дилемму маленького ребенка можно описать следующим образом: «Кто управляет мной и моим телом?» Особенно уязвимым у ребенка является «зад», который самому ему не дано видеть. Вероятность почувствовать себя незащищенным велика; «зад» могут видеть другие, и это вызывает тревогу; ребенок стыдится того, что он продуцирует (или не продуцирует) не в то время или не в том месте. Эриксон говорит, что сомнение является братом стыда. Человека у которого не развилось автономное чувство собственной ответственности, всегда одолевают какие-то сомнения. За все, что он оставляет после себя, он опасается критики и осуждения со стороны Других людей. Интроецированные последствия этой важной фазы выражаются в отношении индивида к институционализированным принципам правопорядка.

Третья стадия: инициатива в противоположность чувству вины

Этот период жизни чаще всего называют эдиповой фазой. Ребенок стремится проникать, завоевывать и преодолевать. Он позволяет совершаться событиям и хочет быть их причиной. Чувство собственной силы и возрастающая способность к воображению побуждают ребенка подражать действиям взрослых и фантазировать о собственной грандиозности. Эти функции являются чересчур интенсивными и в силу биологических причин обречены на провал. Ребенок мал и неспособен одерживать верх над взрослыми и брать на себя их реальные функции. Эта стадия представляет собой своего рода состязание, которое может привести к появлению чувства поражения и кастрированности. «Здесь, — утверждает Эриксон, — происходит судьбоносный слом, важнейшее преобразование эмоциональной энергии, разрыв между потенциальной победой человека и потенциальным тотальным уничтожением. Ибо с этого момента ребенок всегда будет жить с ощущением внутреннего разлада» (там же, 251). То есть возникает разлад между огромным потенциалом роста, с одной стороны, и интроецированными родительскими инстанциями — с другой, которые активно влияют на самонаблюдение, самоконтроль и самонаказание ребенка. Поэтому и результатом этого периода жизни является одновременно горькое чувство вины (вследствие наложенных на себя самого запретов) и сладкого чувства обладания собственной инициативой.

Четвертая стадия: продуктивность в противоположность чувству неполноценности

Эта стадия отличается от всех предыдущих, поскольку в ней нет нового источника внутреннего разлада. По этой причине Фрейд дал ей название «латентный период». Тем временем ребенок становится подготовленным к систематическому обучению. У культурных народов он должен ходить в школу, чтобы научиться читать и писать. У народов, еще не обладающих грамотностью, он обучается вещам, связанным с его природным окружением. Ребенок вытеснил и сублимировал свое стремление подчинять других людей путем открытого нападения. Желание стать отцом или матерью уступает место физическому и техническому совершенствованию. Теперь ребенок должен научиться добиваться признания благодаря действительным достижениям. Чувство своих реальных сил подкрепляется в результате овладения новыми навыками. Ребенок усваивает технологические основы своей культуры. В «примитивных» обществах этот процесс является непосредственным, поскольку ребенок обучается очевидным функциям, которые он может наблюдать у своих родителей. В сложных индустриальных обществах роль родителей, особенно отца, определена не столь четко. Школа становится чуть ли не обществом самим по себе, при этом основная опасность заключается в том, что ребенок может приобрести чувство недостаточности и неполноценности (см. статью К. Зеельманна в т. IV). Но существует и другая, к сожалению, слишком часто встречающаяся опасность. Чтобы устранить последствия предыдущих фаз и преодолеть чувство неполноценности, многие дети проявляют чрезмерное прилежание. Строгое самоограничение в форме исключительного внимания к работе может привести к тому, что ребенок превратится в бездумного конформиста, в некий автомат, который легко смогут эксплуатировать другие.