Мы подошли к концу статьи, посвященной Фромму, Хорни и Салливену, так называемым неофрейдистам. Я склонен согласиться с Фроммом, который утверждает, что различия между ними являются более выраженными, чем сходства. Этих трех аналитиков прежде всего объединяет отвержение ими теории либидо Фрейда, его биомеханистических представлений, постулируемого им детерминизма, а также конкретизации им законов человеческой психики. Однако, если оставить в стороне эти параллели, то следует отметить, что каждый из них развивал свои концепции совершенно по-разному.

Согласно гуманистической философии Фромма, ориентированной также на социологию и историю, целью психоанализа, к которой необходимо стремиться, является радикальное изменение образа жизни человека. Для Фромма клинические симптомы и психопатология — проблемы второстепенные по сравнению с вопросами индивидуации, свободы, любви и разума. В терапии, по существу, речь идет о том, чтобы поставить человека перед выбором между жизнью и смертью, ибо в позитивном решении этого вопроса Фромм видит предпосылку продуктивной и творческой жизни, которая наполнена любовью. Он пытается разработать новую концепцию, согласно которой человек сам может справиться со своей изоляцией и не обязан испытывать страх перед свободой. О конформизме, приспособлении и готовности к компромиссам Фромм высказывается только с пренебрежением. Современную психологию Я он считает троянским конем психоанализа и причиной фундаментального кризиса всей психоаналитической науки. И еще раз следует повторить, что в своих взглядах на будущее общества в целом и психоанализа в частности Фромм не является оптимистом

При обсуждении психических стремлений, нежности и влечений Карен Хорни исходила из холистических представлений и тем самым пошла по стопам Адлера. Наряду с другими важными аспектами в системе Фрейда она прежде всего критиковала его тенденцию рассматривать психопатологию без учета особенностей невротической личности в целом. Несмотря на то, что ею был разработан ряд прекрасных концепций, таких, например, как концепции идеализированной Самости, порочного круга и др., Хорни необходимо упрекнуть в том, что она склонна к чрезмерным обобщениям, а ее формулировкам недостает глубины. Ее точка зрения, что именно родители ответственны за неврозы своих детей, попросту неприемлема Тем самым она оставляет в стороне врожденные качества, особенности темперамента, интенциональность, влияние семьи и целый ряд других факторов. Ею не была разработана модель развития, которая подкрепляла бы ее теории, и это также следует расценивать как недостаток.

Хорни стоит на твердой почве, когда критикует биологический детерминизм Фрейда и подчеркивает социальные и экзистенциальные аспекты невроза. Не отрицая существования врожденных и конституциональных факторов, она все же подчеркивает преобладание приобретенного поведения над врожденным. При этом, на мой взгляд, она придает слишком большое значение враждебным влияниям внешней среды в качестве главной причины невротического поведения. В своем терапевтическом подходе она уделяла основное внимание ряду факторов, которые способствуют обретению чувства ответственности, развитию спонтанности, внутренней независимости и искренности.

Несмотря на недостаток самодисциплины и ясности формулировок, Хорни, без сомнения, углубила наше понимание невротической личности. Тем не менее в своих теориях она не дала четкого определения сущности развития, нозологии и дезадаптации, а также не показала потенциальных возможностей терапии.

Оценку творчества Салливена в данном контексте я оставил напоследок, поскольку мои симпатии, безусловно, принадлежат ему. Среди представителей данного «трио» он был единственным коренным американцем, и этот факт имеет немалое значение, если иметь в виду, что данная группа аналитиков прославилась как раз своей культуралистской направленностью. Пожалуй, после Фрейда Салливен был первым, кто предпринял действительную попытку систематически оценить основные принципы психоанализа и психотерапии. Салливен энергично выступал за сближение социальных наук и психотерапии, которую он определял как область интерперсональных отношений. Несмотря на некоторые очевидные недостатки, Салливен дал нам открытую систему, которую всегда можно перепроверить и верифицировать.

Но и сегодня значение Салливена для теории и практики психиатрии и психоанализа по-прежнему недооценивается. Несомненно, это был выдающийся ум, намного опередивший свое время. Как уважительно высказался Натан Аккерман, разработка Салливеном принципов групповой и семейной терапии является образцом для других. Салливен занимался многими проблемами — от определенных аспектов психологии Я до объектных отношений, и он был одним из первых, кто обратил внимание на психологическое значение лингвистики и коммуникации. Я совершенно уверен, что Салливен как новатор и выдающийся творческий мыслитель займет подобающее место в истории, которое по своему значению уступает только месту Фрейда.