Когда выхода нет, войди в чужое положение. И выйди из него, как выходят другие.

Станислав Ежи Лец

Большинство исследований, посвященных игре, начинается с утверждения о необыкновенной многозначности и неопределенности слов языка, описывающего это явление. И действительно, под словом "игра" может подразумеваться многое, что на первый взгляд относится к совершенно разным областям жизни: спорт, лотерея, правосудие, театр, война, казино и т.п. [1]. В связи с этим игру исследовали в рамках самых различных научных дисциплин. Но если из любого описания игры и из любой "живой" игры попробовать извлечь конфликт, можно смело утверждать, что исчезнет сама игра.

Органическую связь между игрой и конфликтом достаточно отчетливо отмечал З. Фрейд. Он не излагал своей собственной теории игры, а в попытках "проникнуть по ту сторону принципа удовольствия" предложил следующее:

.Оставить темную и мрачную тему травматического невроза и обратиться к изучению работы психического аппарата в его наиболее ранних нормальных формах деятельности. Я имею в виду игру детей.

.Не имея в виду охватить все многообразия проявлений игры, я использовал представившийся мне случай разъяснить первую самостоятельно созданную игру полуторагодовалого ребенка.

.У ребенка была деревянная катушка, которая была обвита ниткой. Ему никогда не приходило в голову, например, тащить ее за собой по полу, т.е. пытаться играть с ней как с тележкой, но он бросал ее с большой ловкостью, держа за нитку, за сетку своей кроватки, так, что катушка исчезала за ней, и произносил при этом свое многозначительное "о-о-о-о!", вытаскивал затем катушку за нитку, снова из кровати, и встречал ее появление радостным "тут". Это была законченная игра, исчезновение и появление, из которых по большей части можно было наблюдать только первый акт, который сам по себе повторялся без устали в качестве игры, хотя большее удовольствие, безусловно, связывалось со вторым актом.

Толкование игры не представляло уже труда. Это находилось в связи с большой культурной работой ребенка над собой, с ограничением своих влечений (отказом от их удовлетворения), сказавшемся в том, что ребенок не сопротивлялся больше уходу матери. Он возмещал себе отказ тем,

что посредством бывших в его распоряжении предметов сам представлял такое исчезновение и появление как бы на сцене.

З. Фрейд

Объясняя самостоятельный характер игрового действия и собственно потребность в такого рода действиях, Фрейд подчеркивает их именно конструктивный и инициативный характер, указывая вместе с тем, что появляется игра всегда в условиях ресурсного дефицита, с одной стороны, и в контексте потребности в удовольствии - с другой.

Часто можно видеть, что дети повторяют в игре все то, что в жизни производит на них большое впечатление, что они могут при этом отреагировать силу впечатления и, так сказать, сделаться господином положения. Но с другой стороны достаточно ясно, что вся игра проходит под влиянием желания, доминирующего в их возрасте - стать взрослым и делать так, как делают взрослые. Можно наблюдать также, что неприятный характер переживания не всегда делает его негодным как предмет игры. Если доктор осматривал у ребенка горло и произвел небольшую операцию, то это страшное происшествие, наверное, станет предметом ближайшей игры. При этом удовольствие проистекает из другого источника. В то время как ребенок переходит от пассивности переживания к активности игры, он переносит это неприятное, которое ему самому пришлось пережить, на товарища по игре и мстит, таким образом, тому, кого этот последний замещает.

З. Фрейд

По Фрейду, детство именно потому период игр, что это "период непрерывных травм, а игра есть единственное средство овладения путем повторения теми невыносимыми переживаниями, которые несут с собой эти травмы" [3].

Интерпретация функций игры Фрейдом оказала сильное влияние не только на его прямых последователей, но и на исследователей психологии детской игры вообще. Идея о том, что игры тесно связаны с разрешением конфликтов, прослеживается достаточно отчетливо в работах Ж. Пиаже. Из положений о том, что, во-первых, аутистическая мысль сама создает себе воображаемую действительность или действительность сновидения и, во-вторых, что существуют две плоскости, в которых работает детская мысль, следует, что ребенок живет как бы в раздвоенном мире. Он пишет: "Эти два мира, эти две действительности, принципиально несоединимы, так как каждый из них построен на разных принципах. Один мир "принципа удовольствия", другой - мир "принципа реальности"" [4].

Игра, по мнению Ж. Пиаже, принадлежит миру аутистических грез, миру неудовлетворяемых в реальном мире желаний, миру неисчерпаемых возможностей.

Д.Б. Эльконин замечал, что различие между взглядами на игру Ж. Пиаже и представителей психоаналитической школы состоит лишь в том, что для последних "игра есть проявление вытесненных желаний и тенденций к повторению, а для Ж. Пиаже - остаточных, т.е. еще не вытесненных, но так же как и для психоаналитиков, не могущих быть удовлетворенными желаний" [5, с. 114].